adaid.ru

…Однажды профессору позвонили из приемной некоего лица, занижающего довольно высокий пост. Секретарша с тревогой в голосе сообщила, что с ее начальницей плохо, она сидит красная, кружится голова, наверное, давление… Профессор посоветовал дать больной таблетку адельфана и минут через пятнадцать приехал к ней. К его удивлению, он нашел больную энергично работающей, в хорошем настроении.— Большое спасибо, доктор!

Вы прямо волшебник какой-то! Буквально через несколько минут после того, как приняла назначенную вами таблетку, я почувствовала себя прекрасно!Профессор похвалил таблетки, сказал, что они действительно действуют быстро и надежно, дал рекомендации насчет дальнейшего их приема и уехал.

На самом же деле речь никак не могла идти о настоящем действии адельфана. Это прекрасный препарат, но его достаточное действие при приеме одной таблетки наступает не ранее чем через 20—25 минут.

Здесь же после приема препарата прошло не более пяти, и эффект, несомненно, был «авторитарный»: действовала не таблетка, а профессорский авторитет.Во врачевании авторитет, умение мобилизовать скрытые силы организма, поднять дух, вселить уверенность в благополучный исход болезни чрезвычайно важны.

Из всего этого и вытекает положение, что ретроспективно не всегда можно оценить правильность назначений, сделанных другим врачом. Каждый врач в постановке диагноза или выборе назначений исходит из конкретных условий обстановки, оценки им особенностей личности больного и множества других факторов.

В ряде случаев в выписках из истории болезни, выдаваемых на руки больному, врач вынужден писать (с целью предотвращения психотравмы, а также соблюдения врачебной тайны) более смягченный или даже заведомо неверный диагноз (когда речь идет об опухолях или некоторых других болезнях). Поэтому, читая медицинские документы, написанные другими врачами, делать недоуменное лицо, качать головой и приговаривать: «Ну и ну!» — или заявлять прямо о неверности диагноза или назначений — значит показывать свою незрелость, невоспитанность, бескультурье, забвение принципов коллегиальности и врачебной деонтологии.Гегель называл попытки сбросить со счетов все, что сделано другими, «недоразвитым напряжением принципа» и считал такое явление свойственным недалеким людям.

Именно в умении оценить сделанное предшественником он видел зрелость любого человека.Разумеется, мы не собираемся отрицать наличие хороших и плохих специалистов в медицине, наличие врачебных ошибок, неверных диагнозов и назначений. Слабых врачей надо учить.

Врачебные ошибки обсуждать и исправлять. Но все это должно делаться соответствующим образом.

Даже очень авторитетный врач должен терпимо относиться к мнению другого врача, а если это нужно — в вежливой форме разъяснить больному причину необходимости отмены назначенного до этого лекарства и замены его другим, целесообразность дообследования, назначения новых диагностических процедур.Излишний апломб, самомнение, чрезмерное самолюбие, нежелание понять коллегу наносят вред и самому врачу, и медицине, как это видно из случая, рассказанного нам одним из ассистентов.