adaid.ru

В клинике Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова, которой заведовал один из крупных отечественных хирургов, академик АМН СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии Ю. Ю. Джанелидзе, при анализе врачебных ошибок было установлено, что почти половина из них приходится на долю известных профессоров. Крупнейший советский хирург С. С. Юдин писал: «За 35 лет моей хирургической деятельности накопилось пять-шесть, а то и целый десяток таких трагических ошибок, которые я не могу забыть десятилетиями и которые так глубоко потрясли мое сознание, чувства, совесть, что, вспоминая о них, я снова переживаю, как вчера, как сегодня». О своих ошибках много говорили Н. И. Пирогов, выдающийся советский хирург Н. Н. Бурденко.

Видимо, нет смысла продолжать этот перечень. Он уже и так достаточно убедителен.Мы приводим эти сведения об ошибках в работе крупных отечественных медиков не для того, чтобы умалить их заслуги.

Отнюдь нет! Мы хотим лишь убедительнее проиллюстрировать ту мысль, что ошибаются не только молодые, но и самые талантливые и опытные врачи, профессора и академики. Уж, казалось бы, до чего блестящим клиницистом был С. П. Боткин, но и тот писал: «Я считаю себя неплохим диагностом, но все же я был бы удовлетворен, если бы 30 процентов моих диагнозов были правильными».

Разумеется, в этих словах видна скромность великого человека, однако в них есть и большая доля правды.Более частые ошибки опытных врачей, крупных профессоров, объясняются тем, что именно они стоят на самых тяжелых участках схватки с болезнью, именно они консультируют и лечат наиболее тяжелых и трудных для диагностики больных, именно они полны творческих дерзаний, а следовательно, рискуют ошибиться больше всех остальных врачей.

Меньше всего ошибок у тех врачей или профессоров, которые очень осторожны и всегда держатся принципа «как бы чего не вышло». Такие («неошибающиеся» врачи) и для медицины и для больных в конечном счете гораздо опаснее, чем активные, хотя иной раз и ошибающиеся.

Едва ли у кого вызовет сомнение, что чрезмерная осторожность врача может нанести не меньший вред, чем чрезмерная решительность.Нужно назначить лекарство в достаточной дозе — ан нет, вдруг проявится его токсическое действие… И дает такой перестраховщик совершенно недостаточную дозу и сидит, выжидая: вдруг повезет, вдруг поможет природа.

И теряются драгоценные минуты, часы и дни, и уже недуг непоправимо подтачивает организм больного, и уже ничем нельзя его спасти. Но перестраховщик будет считать, что он выполнил свой долг: как же, он ведь назначил лекарства, он лечил!

На деле такую терапию едко прозвали лечением, которое помогает врачу, но не помогает больному.Или другая ситуация.

Нужна, очень нужна смелая диагностическая манипуляция — пункция или биопсия — так нет, как бы чего не вышло… И сидит такой врач, наглухо закрыв путь новому, прикрываясь фразами о своем гуманизме и превратив лечебное учреждение в рутинное. Нужно внедрить новый метод обследования или лечения, который сопряжен с определенными хлопотами, но никакими силами невозможно расшевелить «осторожного» доктора.

«Посмотрим, подождем, подумаем»,— рассуждает он глубокомысленно, но и шагу не сделает для дела.