adaid.ru

Гинтарас подошел к микрофону, чтобы представить коллектив, и замертво рухнул на пол, пораженный электрическим током. Была констатирована клиническая смерть. К счастью для парня тут же оказались врачи, сумевшие сразу же начать борьбу за его жизнь. Прибывшая через десять минут «скорая» доставила Гинтараса в клинику.

Однако все усилия персонала Каунасской республиканской клинической больницы, казалось, не давали эффекта — сознание не возвращалось, начался отек легкого, резко подскочила температура, вскоре развилась двусторонняя пневмония. Нужна была барокамера, которая в то время имелась только в Вильнюсе. Вопреки всем обычным суждениям о нетранспортабельности таких больных, решено было везти его в Вильнюс.

Машина благополучно доставила его в вильнюсскую больницу.Лечение в барокамере привело к ухудшению состояния — присоединились судороги, сознание так и не вернулось. С заключением: «Безнадежен, мозг погиб» — больного вернули в Каунас.

Из Москвы был приглашен профессор В. И. Салалыхин. Его мнение оказалось более оптимистичным.

— На мой взгляд, больной пребывает в стадии перехода от коматозного состояния к сознательному,— сказал он, хотя тут же добавил: — Однако прогнозов строить не берусь.Тем не менее врачи решили продолжить борьбу за жизнь Гинтараса. И труды их вознаградились — на восемнадцатые сутки он пришел в себя и в последующем выздоровел.

Такие и еще более поучительные истории с выходом из тяжелейших, кажущихся самыми безнадежными состояний происходят ныне в отделениях реанимации всего мира. В Норвегии пятилетний мальчик, катаясь на коньках на местном озере, случайно провалился под лед и был найден спасателями лишь через сорок минут. По ортодоксальным представлениям мальчик был мертв: смерть обычно наступает через пять-шесть минут после прекращения поступления воздуха в легкие. Однако прибывшая к месту происшествия бригада врачей, принимая во внимание особые обстоятельства — резкое быстрое общее охлаждение организма и наличие кислорода в воде, заполнившей легкие,— решила предпринять попытку реанимации.

И их упорство было вознаграждено — на фоне управляемого дыхания, массажа сердца и других мероприятий вскоре появилось сердцебиение, и через двое суток мальчик пришел в себя. Кстати, в 1984 году такой же случай был описан и в нашей печати.В практике рядового врача экстремальные случаи редки.

Он имеет дело с тяжелым состоянием больных на почве обычных широко распространенных заболеваний — инфаркта миокарда, сердечной и сосудистой недостаточности различной этиологии (причинной обусловленности) тяжелых заболеваний легких, кровотечений, лейкозов, опухолей. Это накладывает на врача еще большую ответственность и обязывает его вести самую активную борьбу за жизнь.

Ибо не во всех случаях бывает абсолютно ясен диагноз и тем более не всегда точна оценка резервов, возможностей организма.Человеческий организм — машина с многократным запасом прочности, с большими резервными возможностями. Человек без ощутимого ущерба для здоровья живет без одной почки, без одного легкого, без желудка, без значительной части печени или кишечника.

Поэтому при настойчивости и упорстве в ряде случаев возможно выздоровление самых, казалось бы, «безнадежных» больных.Конечно, далеко не всегда врач выходит победителем. Однако если даже один из ста таких больных возвращается к жизни, то и тогда все усилия врачей оправданны.

На самом же деле из терминального (крайне тяжелого) состояния выходит гораздо большее число людей. Поэтому-то и считается неприемлемой категоричная эвтаназия, поэтому врач обязан бороться с болезнью вопреки кажущейся бесперспективности.

Тезис о неприемлемости эвтаназии во врачебной практике должен быть поддержан безоговорочно. Тем не менее нельзя не сказать о неоднозначности этой проблемы на практике. В жизни проблема эвтаназии уже давно вяжет гордиевы узлы, которые едва ли можно всегда разрубить категорическим и однозначным «нет».