adaid.ru

Как-то одному из авторов этой книги довелось консультировать в клинике больного. Закончив осмотр, он сел в палате за стол и стал писать заключение в историю болезни. В это время в палату вошла посетительница и, подсев к какой-то больной, завела с ней разговор. Занятый своими мыслями, консультант вначале не обратил внимания на содержание их беседы, однако постепенно до его сознания стал доходить смысл разговора.

— Все мы, конечно, смертны,— говорила посетительница,— но очень жаль, что ты уходишь в таком молодом возрасте, когда только жить и жить…— Да, мне тяжело сознавать, что я скоро умру, но что же делать? Я ни на что не сетую, не жалуюсь.

Дети выросли, все устроены. Надеюсь, что они будут помнить меня, а мне больше ничего и не нужно. Какая разница — жить пятьдесят лет (больной по виду было около пятидесяти) или семьдесят?

Важнее — как ты их прожил и что оставил после себя…Этот ответ поразил консультанта, и он не стал вмешиваться в их беседу. Перед ним был образец высокого мужества.

Вид больной, ее мягкая улыбка, отсутствие и тени страха в голосе не оставляли сомнений в искренности ее ответа.Никто не в силах заглянуть в душу этой больной. Возможно, там были и тоска, и смятение.

Тем не менее внешне она вела себя самым достойным образом перед лицом чрезвычайных обстоятельств….Ночью у одного из больных, оперированного накануне по поводу некротического панкреатита, возникло профузное вторичное кровотечение. У дежурного хирурга, прибежавшего к больному, при виде хлещущей крови задрожали руки, лоб покрылся испариной, и он как-то растерянно стал давать указания.

Больной со слабой улыбкой посмотрел на него и сказал:— Сынок, ты не волнуйся. Если мне суждено умереть, то я, наверное, умру. Но если ты будешь спокойно и хорошо делать свое дело, может быть, ты меня и спасешь.Хирург с удивлением посмотрел на него и тут же взял себя в руки, стал спокойно работать.

К счастью, эрозированный сосуд удалось быстро найти, и кровотечение было остановлено.Есть больные, которым можно сказать правду о диагнозе, а есть такие, от которых эту правду следует держать подальше.

Вот здесь-то и нужно умение проникнуть в психологию больного, понять, кто есть кто, и постараться, как образно говорил Р. А. Лурия, «соблюсти психическую асептику» или, как писал академик И. А. Кассирский, суметь «не ушибить больного ненужной ему правдой о болезни».В «Медицинской газете» было развернуто обсуждение: что же все-таки лучше — правда или «ложь во спасение»?

Большинство отечественных ученых высказались за «ложь во спасение». Но были и другие мнения. И среди них заслуживает внимания позиция В. Алексеева, который писал: «Больной должен знать точный диагноз.

Это поможет ему победить болезнь. Нужно заранее, с детства, готовить человека к тому, что он будет знать и не страшиться диагноза своей болезни».

Идея В. Алексеева ненова. Она сродни идеям стоицизма — одного из философско-этических учений древности.Стоики говорили так. Не следует жаловаться на бога и человека, следует разумно и правильно выполнять предписания врачей.

Не следует бояться того, что тебе скажет врач. И если он скажет: «Положение у тебя прекрасное» — не радуйся чрезмерно. И если он скажет: «Положение у тебя плохое» — не падай духом.

В самом деле, что значит быть в плохом положении? Приближаться к отделению души от тела. Так что же в этом ужасного? Если ты не приблизишься к этому сейчас, то разве ты не приблизишься к этому позднее?